Если раньше для разделения сфер влияния «забивались стрелки», где вопросы решались «по понятиям», то теперь это происходит посредством уголовных дел. Вот с какими тезисами выступают официальные представители следствия в «игорном деле»: устойчивые связи работников прокуратуры и криминалитета, очевидная их осведомленность о существовании нелегальных игорных заведений, попустительство со стороны родственников высоких прокурорских чинов.

Когда в законе были ограничены права прокурора и образован Следственный комитет, возможностей у Генпрокуратуры стало меньше. Это не понравилось Юрию Чайке, который неоднократно указывал на ухудшение качества расследования дел.

В недовольстве прокуратуры можно увидеть вполне закономерную реакцию обиженного чиновника. Ранее друзья прокурора могли без оглядки на Уголовный кодекс вести свои дела. Теперь же правила игры поменялись: дружить нужно со следствием, «старые» чины давно прикормлены, а выстраивание отношений с «новыми» очень накладно для воротил теневого бизнеса. Отсюда, видимо, и берет начало конфликт. Только сейчас ездить «на стрелки» не нужно, достаточно просто подписать постановление – а там президент разведет, кто прав, а кто виноват. Недавняя встреча Александра Бастрыкина и Юрия Чайки в кабинете Медведева доказывает верность этого утверждения. К слову, после встречи уголовное преследование предпринимателя Ивана Назарова, который, как утверждается, организовал подпольный игорный бизнес, было прекращено. 

Подобная тенденция прослеживается и во взаимоотношениях других силовиков. Взять, например, ФСБ и ФСКН. Ведомства постоянно мешают друг другу работать. ФСБ ловит наркополицейских на фактах коррупции, а последние жалуются на противодействие со стороны первых в исполнении поручений Генеральной прокуратуры по борьбе с наркотрафиком.

Из статьи 151 Уголовно-процессуального кодекса следует, что контрабанду наркотиков могут расследовать как в ФСБ, так и в ведомстве Виктора Иванова – это первая точка пересечения интересов. Вторая – это борьба с терроризмом. Террор может финансироваться из не подвергающихся налогообложению и не чистых, с точки зрения закона, источников. Торговля наркотиками как раз подходит. И пока не перекроют наркотрафик, террористы будут при спонсорах, а значит, процветать. Часто появляются новости только о поимке очередного мелкого наркодилера, крупных же поставщиков наркополицейские «закрывают» редко. А деньги от них тем временем могут идти на поддержку терроризма. Или, например, на финансирование отдельных чиновников Госнаркоконтроля, которые все это могут покрывать. Сотрудники других силовых органов тоже хотят хорошо контролировать свои сферы и хотят жить столь же обеспеченно – вот тут и могут пересекаться интересы ФСКН и ФСБ.

Каждое ведомство пытается любыми способами себя усилить. В СК и прокуратуру берут только юристов, не бойцов. Хотя следователям в свое время могли выдавать и свои «игрушки» в виде автоматов и гранатометов по просьбе самого Бастрыкина. Правда, генеральный прокурор вовремя спохватился, призвав следователей ничего тяжелее авторучки в руки не брать. Это опять же результат противостояния между двумя ведомствами.

Судя по тому, как конфликтуют между собой уже практически все силовые структуры, друг друга они будут держать в тонусе еще долго. Это говорит о разрушении круговой поруки между силовиками, которая порождает безнаказанность и ее следствие – коррупцию. Каждый орган будет контролировать друг друга, что в идеале было бы признаком системы сдержек и противовесов. Только для успешного функционирования силовикам нужен надежный арбитр. Пока что в его роли выступает президент. Но простым гражданам и бизнесу до него не достучаться. Поэтому было бы прекрасно, если бы судебная власть заняла достойное место в регулировании конфликтов между силовыми структурами. Ну и, конечно, хотелось бы, чтобы в ходе противостояния силовики не забывали, зачем они вообще созданы и за что им платят зарплату.